Вера Звонарева: Хочу вновь играть на Центральном корте

Российская теннисистка Вера Звонарева в эксклюзивном интервью Sportbox.ru рассказала о своей цели на сезон-2014 и о том, кто ее в данный момент тренирует.

— В 2012 году вы снялись с US Open, согласно официальной версии, из-за вируса. А когда начались проблемы еще и с плечом?

- Еще в начале того сезона, когда я пропустила множество турниров, включая «Ролан Гаррос». Из-за того, что это был олимпийской год, мне пришлось на уколах дотянуть до Лондона, но после него стало понятно, что так дальше играть нельзя, и я была вынуждена взять перерыв. Чтобы выступить на Уимблдоне и Олимпийских играх, мне пришлось вколоть кортизол — это такая стандартная процедура, которая позволяет продержаться один или два месяца. Но через пару недель после Олимпиады в теннис вновь стало невозможно играть.

— Когда вы поняли, что сможете сыграть турнир в Шэньчжэне?

- На самом деле я еще на 100 процентов не определилась, поеду ли туда. Просто заявка подается за шесть недель, а мне, по ощущениям, уже можно было куда-то заявиться. Да, планирую сыграть Шэньчжэнь, но даже теперь не могу быть полностью уверенной.

— В австралийских газетах появилась информация, что вы сыграете на Australian Open.

- Да, туда ведь нужно подавать заявку за восемь недель, что я и сделала. Конечно, будем смотреть по самочувствию, но надеюсь, что все будет нормально. Australian Open начинается через две недели после Шэньчжэня, и это дополнительное время для подготовки в моей ситуации очень важно. В Австралии попадаю сразу в основную сетку, так как использовала замороженный рейтинг.

— Не испытываете ли страха перед тем, что, возможно, не сразу начнете показывать прежние результаты?

- Нет, ведь мне терять уже нечего. Из-за травмы я пропустила столь долгий период, что мне просто хочется вернуться на корт и получать удовольствие от того, что я вновь могу играть, не испытывая боли. Вот это для меня — самое главное.

— Нет ли у вас обиды на судьбу за то, что слишком часто приходилось пропускать турниры из-за травм? Или вы к этому уже философски относитесь?

- Повреждения — это часть спортивной жизни. Конечно, у кого-то их больше, у кого-то меньше… Каждая травма делала меня все более сложившимся игроком, повреждения помогали мне взглянуть на теннис немножко другими глазами. Что касается последней операции на плече, то мне после нее пришлось очень много времени уделить реабилитации. Мне уже делали операцию на голеностопе, так что я примерно представляла, чего ожидать, но с плечом была другая ситуация, тут все гораздо сложнее. Два месяца я круглосуточно должна была носить повязку на плече. Но уже после двух недель подошла к физиотерапевту и сказала, что носить ее днем просто невозможно, потому что всю руку сводит. Да, ночью без нее было не обойтись, потому что нельзя было переворачиваться и вообще делать резкие движения. Спать с этой повязкой было очень тяжело. Врачи в итоге разрешили мне снимать ее днем, но придумали другую конструкцию.

— Какие внетеннисные дела помогали вам отвлечься во время этого затянувшегося восстановления?

- Например, я наконец-то закончила Дипломатическую академию. Считаю это достаточно большим событием, ведь из-за напряженного теннисного графика мне приходилось брать академический отпуск на два года. Во время сезона просто невозможно написать диплом, сдать все экзамены.

— А какая у вас была тема диплома?

- «Мягкая сила» как фактор конкурентоспособности страны в мирохозяйственных связях». Рассматривала ее на примере России, США, Китая и некоторых европейских стран.

— Не хотите последовать примеру некоторых российских футболистов и защитить диссертацию?

- Пока не думала над этим, ведь я поступила еще в один вуз — Московский университет имени С. Ю. Витте — на специальность «юриспруденция». Занимаюсь, естественно, в режиме онлайн, по программе дистанционного обучения, что для меня оптимально. Мне просто интересно учиться. Если появится интерес и накопится достаточный уровень знаний для того, чтобы превратить его в диссертацию, то, конечно, буду не против. Но пока для меня это еще рано. Кстати, еще я подавала документы в Северо-Восточный университет в Бостоне, но там нужно выполнить ряд формальностей — например, перевести свой диплом на английский язык. WTA предлагает в этом университете несколько программ дистанционного обучения, и я, скорее всего, буду поступать и туда тоже. Там есть определенный набор предметов по финансам и политическим наукам, но я пока не определилась, даже на первом году обучения это еще не обязательно.

— Вернемся к теннисным делам. Кто вас в данный момент тренирует?

- Жулиан Веспан. Хотя он гражданин Италии и румын по происхождению, но живет здесь, во Флориде. Буквально два месяца назад он открыл здесь свою академию. С Алисой Клейбановой Жулиан по-прежнему работает, и во вторник мы с ней должны тренироваться вместе. У меня два спарринг-партнера — итальянец, работник академии Веспана, и россиянин, кстати, муж Лины Красноруцкой. Пару раз спарринги были и с самой Алисой.

— Как много времени вы проводите в Америке?

- В последние несколько лет я здесь каждое межсезонье. Флорида — это лучший вариант с точки зрения продуктивности подготовки, ведь нам часто приходится играть в жарком климате на открытых кортах. В Москве же в ноябре—декабре очень трудно тренироваться. Но между турнирами всегда возвращаюсь в Россию.

— Ходят слухи, что владельцы кортов в России специально задирают цены для профессиональных теннисистов. Это правда?

- В ЦСКА, где я числюсь, есть отдельные корты для профессионалов, и на них можно заниматься бесплатно, но только полтора часа в день. У частников описанная вами ситуация, к сожалению, встречается. В Москве очень тяжело найти действительно хороший корт, и хозяевам гораздо выгоднее сдавать его в аренду тем, кто будет заниматься круглогодично, а не спортсменам, которые приезжают редко. К тому же наши тренировки длятся минимум два часа, и удовольствие получается недешевое. В стоимость ведь входят и мячи, и услуги спарринг-партнеров, и отопление, и освещение. В Америке же я могу прийти в любой клуб, и мне там будут только рады — с огромным удовольствием предоставят корт в любое время и еще попросят, чтобы местные любители смогли посмотреть на занятие. В России такая культура пока отсутствует. Что касается конкретных цен, то стандартная стоимость у нас — 100 долларов в час, но есть клубы, которые просят как 50, так и все 300 долларов.

— По мнению Шамиля Анвяровича Тарпищева, нынешний график сезона у теннисистов настолько жесткий, что они гробят свое здоровье. Вы согласны с этим?

- Да, в его словах есть доля правды. У нас много обязательств по рейтингу, и нагрузка получается большая — к тому же многим приходится играть с травмами, что только усугубляет их проблемы со здоровьем. В результате продолжительность карьеры теннисистов только сокращается. К тому же с таким количеством перелетов играть на высоком уровне весь сезон становится невозможно.

— Каково, по вашему мнению, оптимальное количество турниров в году?

- Тут все зависит от того, как ты выступаешь. Если ты на каждом турнире проводишь одну-две игры, а потом вылетаешь, то это одно. А если на всех соревнованиях доходишь до финала и играешь по шесть встреч, это совсем другое. Для кого-то и 25 турниров вполне нормально, если он проводит за год 50 матчей. Если же шесть умножить на 25, то получается уже 150 матчей. Из-за столько жесткого графика страдают в первую очередь топовые игроки, ведь именно они доходят до решающих стадий.

— Нельзя не задать традиционный вопрос: каковы ваши планы на грядущий сезон и каким результатом по его итогам будете довольны?

- Мне хочется просто выходить на корт и не думать, что у меня что-то болит. И если я смогу так сделать, это уже будет очень большим результатом. А планы? Просто получать удовольствие от того, что нахожусь на корте и занимаюсь своим любимым делом.

— А есть какая-то четкая цель? Например, вернуться в топ-20?

- Мне просто нет смысла создавать лишнее давление на саму себя. Это ни к чему. Важно вернуть те ощущения, то удовольствие, которое я получала, когда играла напряженные матчи. Так что главная цель — это, наверно, добиться права играть на Центральном корте важные матчи.

— Учитывая, какой кадровый голод постиг сборную России перед финалом Кубка Федерации, не предлагали ли вам сыграть в февральском матче с австралийками?

- Об этом речь пока не шла. Я за время своего вынужденного перерыва практически ни с кем из ФТР не общалась. Только на Кубке Кремля, куда приехала на один день, всех наконец-то увидела. Думаю, что о Кубке Федерации еще рано говорить, ведь неизвестно, что будет с моим здоровьем. Главное, чтобы плечо выдерживало, а если я нужна сборной, то всегда готова помочь ей.

— Если бы вам пришлось выбирать между турниром чемпионок в Софии и финалом Кубка Федерации, куда бы вы поехали?

- Я не была в этой ситуации, так что мне очень трудно ответить. Наверно, исходила бы из того, чего уже достигла, а чего еще нет. Для кого-то из девчонок это была первая возможность сыграть на Турнире чемпионок, и я уверена, что если бы они уже не раз там участвовали, то отдали бы предпочтение Кубку Федерации. Кроме того, не стоит забывать, что спортсмены, которые весь год выступают на индивидуальных турнирах, как ни крути, в первую очередь представляют свою страну. И если кто-то выйдет в финал турнира «Большого шлема», то о нем в первую очередь будут говорить как о российском игроке. Соответственно, наши теннисистки захотели улучшить свой рейтинг, чтобы на турнирах «Большого шлема» быть посеянными выше, а об этом многие забывают.

— Тот же Тарпищев говорил, что после того, как в футболе и хоккее пошли большие деньги, теннисисты стали требовать внимания. А вам внимания хватает?

- В России теннис стал очень коммерциализированным. Ельцин любил теннис, вот и шла его популяризация. Дети хотели заниматься этим видом спорта. Теперь же по государственным телеканалам тенниса практически не увидишь. Если же говорить о внимании лично ко мне, то для меня это не столь важно. Все дается по заслугам — если их много, то и внимания больше, и наоборот.

— На Олимпиаду в Сочи, кстати, поедете?

- Наверно, у меня не сложится по графику. Конечно, хотелось бы там побывать, но там и без нас очень много народу, и дай бог, чтобы всем хватило места.