Как у дурака махорки

Три заметных трансфера последних дней – Макгиди, Жусилея и Аилтона – объединяет отрицательное финансовое сальдо: покупали этих игроков клубы премьер-лиги гораздо дороже, чем сумели продать. «Спартак» брал ирландского хавбека у «Селтика» за 12 миллионов евро, а сейчас отпустил в «Эвертон» за 2 миллиона. «Анжи» платил «Коринтиансу» за бразильского хавбека 10 миллионов, а теперь получил от «Аль-Джазиры» только 6. «Терек» при покупке форварда отдал АПОЕЛу 2,2 миллиона, а при продаже «Анортосису» выручил только 650 тысяч. Обозреватель Sportbox.ru пытается понять, почему футболисты в России дешевеют.

Установка

Мало кто в России рассматривает футбол как бизнес. Не в персональном, разумеется, ракурсе: с этим-то как раз всё в порядке, – а в корпоративном. Такие фирмы, где экономическая эффективность возведена в принцип, красными буквами прописана в клубном уставе, в российском футболе можно сосчитать по пальцам одной руки. Самым известным предприятием подобного рода принято считать ЦСКА. В хозяйстве Евгения Гинера футболисты дешевеют гораздо реже, чем в прочих клубах. По крайней мере, такого списка высокодоходных продаж не имеет никто другой: Иржи Ярошик, Жо, Юрий Жирков, Милош Красич… Был момент, когда в плюс старался работать «Спартак»: достаточно вспомнить трансферы Фернандо Кавенаги, Неманьи Видича, Романа Павлюченко. Но со временем, кажется, взгляды Леонида Федуна чуть изменились: теперь его приоритетом видится скорее спортивный, нежели финансовый результат. И такая перемена, в общем-то, вполне понятна. Потому что кто знает, сколько стоит победа? Так, кажется, когда-то говорил Ринат Ахметов.

Вообще-то большие клубы мало где и редко когда зарабатывают на продажах – именно потому, что обречены вкладываться в титулы. Трансферным доходом в первую очередь обычно обеспокоены середняки. Однако в России этот класс почти целиком сидит на бюджете, а там тратить гораздо интересней, чем зарабатывать.

Наценка

У него денег, как у дурака махорки. Если бы нынешние футбольные коммивояжёры из европ и прочих штатов знали значение слова «махорка», наверняка козыряли бы в своём кругу этим выразительным оборотом. Потому что накачанная шальными углеводородными прибылями Россия для них есть привлекательнейший полигон, и в том, чтобы хотя бы слегка облегчить наше бремя сверхдоходов, они видят свой почётный долг и святую обязанность. А такие замечательные проекты как «Новая история «Анжи» только ещё более укрепляют их в своём устремлении.

К тому же существует вневременное понятие северной наценки: российские удобства для игрока априори стоят дороже, чем, условно, немецкие или французские. Культура, язык, инфраструктура – всё это с точки зрения англо-, испано- или португалоговорящего игрока, коих в мире подавляющее большинство, не в нашу пользу. К тому же имеет место и внутрироссийская градация: Москва нравится импортным мастерам гораздо больше, чем, допустим, Казань, а потому последняя при покупках вынуждена ещё накидывать цену.

А вот при продажах рассчитывать на какие-либо преференции российским клубам не приходится. Разве что только в общении с арабским миром. К слову, Жусилей мог бы, пожалуй, обойтись «Аль-Джазире» и подороже.

Искусство покупать

Одна из основ коммерции состоит в том, что товар нельзя покупать на пике его стоимости. Тем не менее российские клубы эту азбуку регулярно игнорируют. К примеру, Халка «Зенит» брал в тот момент, когда на ценнике стояла максимально возможная цифра. Чтобы акции форварда подросли ещё, ему надо сделать что-то невероятное – например, стать лучшим бомбардиром грядущего чемпионата мира. Но пока он далёк от этого титула и в России. Так кто теперь даст за бразильца больше того, что заплатили питерцы? Аналогичный по сути пример – Аилтон. Наши клубы обратили на него внимание лишь после того, как он со своим клубом навёл шороху в Лиге чемпионов. Понятно, что тогда любой игрок АПОЕЛа значительно вырос в цене, но Россию это смутить не могло. А вот если бы «Терек» приглядел форварда до того прорыва киприотов в Европе, наверняка отдал бы примерно те же деньги, что сейчас выручил при продаже. По крайней мере, АПОЕЛ в 2010-м покупал Аилтона за 700 тысяч.

Как замечают знающие люди, российским клубам разумнее для начала было бы вложиться не в игроков, а в селекционеров. Навроде тех, которые год за годом подбирают игроков для «Удинезе» (если кто не в курсе, минимально приличным в этом клубе считают сезон с трансферным балансом «плюс пятнадцать» – разумеется, в миллионах евро). Нашей премьер-лиге надо учиться находить совсем безвестные таланты. А купить того, кто уже заигран в сборной Бразилии, как было с тем же Жусилеем, может всякий. Это, к слову, тоже разговор об искусстве торговли. Не секрет, что в стране Пеле и Роналдо имеется такой бизнес – засветить человека в каком-нибудь спарринге пентакмпеонов и продать его потом как игрока сборной с соответствующей маржой.

Искусство продавать

Кейсуке Хонда, Бибарс Натхо, Александр Рязанцев – все эти не самые последние игроки нынешней зимой покинули свои клубы абсолютно бесплатно. А, к примеру, из «Динамо» минувшим летом на правах свободных агентов ушли сразу двенадцать (!) футболистов. На этом фоне два миллиона за Макгиди, которому оставалось полгода контракта со «Спартаком», ещё выглядят настоящей вершиной предприимчивости.

Чем объяснить такое вызывающее разбазаривание активов? Почему клубы не продлевают отношения со своими лидерами? Почему не продают игрока вовремя, когда становится очевидно, что в перспективе он команде уже не поможет? Частных ответов и причин наверняка отыщется множество. Но в массе своей, думается, эти примеры являются показателем профессионального уровня российского футбольного менеджмента.

Публика обычно весьма критично настроена к игрокам и тренерам. Но эти люди, что бесспорно, хотя бы много лет учились своему делу. А вот чему и как учились те, кто управляет жизнью клубов, в том числе трансферной, практически неизвестно.

Андрей Колесников, Sportbox.ru